Неточные совпадения
И начинает понемногу
Моя Татьяна понимать
Теперь яснее — слава
Богу —
Того, по ком она вздыхать
Осуждена судьбою властной:
Чудак печальный и опасный,
Созданье
ада иль небес,
Сей ангел, сей надменный бес,
Что ж он? Ужели подражанье,
Ничтожный призрак, иль еще
Москвич в Гарольдовом плаще,
Чужих причуд истолкованье,
Слов модных полный лексикон?..
Уж не пародия ли он?
— Когда изгоняемый из рая
Адам оглянулся на древо познания, он увидал, что
бог уже погубил древо: оно засохло. «И се диавол приступи Адамови и рече: чадо отринутое, не имаши путя инаго, яко на муку земную. И повлек Адама во
ад земный и показа ему вся прелесть и вся скверну, их же сотвориша семя Адамово». На эту тему мадьяр Имре Мадач весьма значительную вещь написал. Так вот как надо понимать, Лидочка, а вы…
— А Любаша еще не пришла, — рассказывала она. — Там ведь после того, как вы себя почувствовали плохо,
ад кромешный был. Этот баритон — о, какой удивительный голос! — он оказался веселым человеком, и втроем с Гогиным, с Алиной они
бог знает что делали! Еще? — спросила она, когда Клим, выпив, протянул ей чашку, — но чашка соскользнула с блюдца и, упав на пол, раскололась на мелкие куски.
Противоречие, заключавшееся в занимаемой им должности, состояло в том, что назначение должности состояло в поддерживании и защите внешними средствами, не исключая и насилия, той церкви, которая по своему же определению установлена самим
Богом и не может быть поколеблена ни вратами
ада ни какими то бы ни было человеческими усилиями.
Кончается тем, что она вымаливает у
Бога остановку мук на всякий год от Великой Пятницы до Троицына дня, а грешники из
ада тут же благодарят Господа и вопиют к нему: «Прав ты, Господи, что так судил».
Служим мы ей, а ей это тягостно: «Не стою я того, не стою, недостойная я калека, бесполезная», — а еще бы она не стоила-с, когда она всех нас своею ангельскою кротостью у
Бога вымолила, без нее, без ее тихого слова, у нас был бы ад-с, даже Варю и ту смягчила.
— Не об том я. Не нравится мне, что она все одна да одна, живет с срамной матерью да хиреет. Посмотри, на что она похожа стала! Бледная, худая да хилая, все на грудь жалуется. Боюсь я, что и у ней та же болезнь, что у покойного отца. У
Бога милостей много. Мужа отнял, меня разума лишил — пожалуй, и дочку к себе возьмет. Живи, скажет, подлая, одна в кромешном
аду!
И я верю последней, окончательной верой в последнюю, окончательную победу
Бога над силами
ада, в Божественную Тайну, в
Бога, как Тайну, возвышающуюся над всеми категориями, взятыми из этого мира.
Существование вечного
ада означало бы самое сильное опровержение существования
Бога, самый сильный аргумент безбожия.
Окончательная победа
Бога над силами
ада не может быть разделением на два царства, Божье и диавольское, спасенных и обреченных на вечную муку, оно может быть лишь единым царством.
Зло и страдание,
ад в этом времени и этом мире обличает недостаточность и неокончательность этого мира и неизбежность существования иного мира и
Бога.
Но были минуты, когда я отвергал
Бога, были мучительные минуты, когда мне приходило в голову, что, может быть,
Бог зол, а не добр, злее меня, грешного человека, и эти тяжелые мысли питались ортодоксальными богословскими доктринами, судебным учением об искуплении, учением об
аде и многим другим.
Ад потому невыносим, что в нем потеряна всякая связь с
Богом и страдание ничем не просветляется.
Адам «начертан»
богом пятого марта в шестом часу дня; без души он пролетал тридцать лет, без Евы жил тридцать дней, а в раю всего был от шестого часу до девятого; сатана зародился на море Тивериадском, в девятом валу, а на небе он был не более получаса; болезни в человеке оттого, что диавол «истыкал тело Адама» в то время, когда господь уходил на небо за душой, и т. д., и т. д.
Но ведь, ей-богу, родной мой, любой бродяжка живет в десять тысяч раз полнее и интереснее, чем
Адам Иваныч Зегржт или капитан Слива.
Конечно, сударь, и отец и дед мой, все были люди семьянистые, женатые; стало быть, нет тут греха. Да и
бог сказал:"Не добро быти единому человеку". А все-таки какая-нибудь причина тому есть, что писание, коли порицает какую ни на есть вещь или установление или деяние, не сравнит их с мужем непотребным, а все с девкой жидовкой, с женой скверной. Да и
Адам не сам собой в грехопадение впал, а все через Евву. Оно и выходит, что баба всему будто на земле злу причина и корень.
Я ничего не понимал. Мне казалось, что самый честный и благочестивый человек — каменщик Петр; он обо всем говорил кратко, внушительно, его мысль чаще всего останавливалась на
боге,
аде и смерти.
— Так вот и обманывают бога-то, а он, батюшко Исус, все видит и плачет: люди мои, люди, горестные люди,
ад вам уготован!
— Баба — сила, она самого
бога обманула, вот как! — жужжала она, пристукивая ладонью по столу. — Из-за Евы все люди в
ад идут, на-ка вот!
— Пёс его знает. Нет, в
бога он, пожалуй, веровал, а вот людей — не признавал. Замотал он меня — то адовыми муками стращает, то сам в
ад гонит и себя и всех; пьянство, и смехи, и распутство, и страшенный слёзный вопль — всё у него в хороводе. Потом пареной калины объелся, подох в одночасье. Ну, подох он, я другого искать — и нашёл: сидит на Ветлуге в глухой деревеньке, бормочет. Прислушался, вижу — мне годится! Что же, говорю, дедушка, нашёл ты клад, истинное слово, а от людей прячешь, али это не грех?
— Вы не жизнь строили — вы помойную яму сделали! Грязищу и духоту развели вы делами своими. Есть у вас совесть? Помните вы
бога? Пятак — ваш
бог! А совесть вы прогнали… Куда вы ее прогнали? Кровопийцы! Чужой силой живете… чужими руками работаете! Сколько народу кровью плакало от великих дел ваших? И в
аду вам, сволочам, места нет по заслугам вашим… Не в огне, а в грязи кипящей варить вас будут. Веками не избудете мучений…
— Но Янсутский
бог знает что с меня потребует! — произнесла Домна Осиповна. Целый
ад был вдвинут ей в душу этим советом Грохова. «Что же это такое: собирать, копить, отказывать себе во многом, — все это затем, чтобы отдать свои средства черт знает кому и за что!..» — думалось ей.
— Боярин! умилосердись надо мной! Немилостивых
ад ждет! Отпусти меня к батюшке с матушкой, — я в монастырь пойду и стану за тебя
богу молить.
— А что мне в том? Не виновата я
богу! Не простит — не надо; простит — сама не забуду, да! В
аду — не хуже! Там детей не будет со мной!
Он и демонов-то всех своим смирением из
ада разгонит или к
богу обратит!
Но, старый враг, не дремлет сатана!
Услышал он, шатаясь в белом свете,
Что
бог имел еврейку на примете,
Красавицу, которая должна
Спасти наш род от вечной муки
ада.
Лукавому великая досада —
Хлопочет он. Всевышний между тем
На небесах сидел в уныньи сладком,
Весь мир забыл, не правил он ничем —
И без него всё шло своим порядком.
Спи, стая псов!
Спи сном непробудным до страшного суда,
Тогда воскресни и прямо в
ад, изменники,
И
бог на русскую державу ополчился!
Он попустил холопей нечестивых
Торжествовать над русскою землей.
Ведь старцы да старицы мастера
Бога молить: только деньги давай да кормы посылай, любого грешника из
ада вымолят…
— Не доходна до
Бога молитва за такую! — сурово ответила ей Платонида. — Теперь в
аду бесы пляшут, радуются… Видала на иконе Страшного суда, какое мученье за твой грех уготовано?.. Видала?.. Слушай: «Не еже зде мучитися люто, но о́на вечна мука страшна есть и самим бесом трепетна…» Готовят тебе крюки каленые!..
Оправясь от болезни, Матренушка твердо решилась исполнить данный обет. Верила, что этим только обетом избавилась она от страшных мук, от грозившей смерти, от адских мучений, которые так щедро сулила ей мать Платонида. Чтение Книги о старчестве, патериков и Лимонаря окончательно утвердили ее в решимости посвятить себя
Богу и суровыми подвигами иночества умилосердить прогневанного ее грехопадением Господа…
Ад и муки его не выходили из ее памяти…
Вечные законы
бога с их вечным раем и
адом превратились в правила практической философии, основанные на ловких расчетах выгод и потерь, со слабым остатком уважения к радостям, доставляемым добродетелью и возвышенной нравственностью.
Таковым Человеком и He-человеком явился Иисус Христос, новый
Адам, вочеловечившийся
Бог.
Бог обойдется без нас в деле Своем, ибо знает пути Свои, но в сердце человека, затворившего сердце, воцаряется
ад — бессилия любви.
В Адаме перстном начертан лик Адама Небесного и преднамечено их конечное соединение [Церковь поет: «Солгася древле
Адам и
Бог возжелев быти не бысть; человек бывает
Бог, да
Бога Адама соделает» — обманулся древле
Адам и, возжелав быть
Богом, не стал Им; человеком становится
Бог, чтобы сделать
Богом Адама (Из стихирь на хвалите праздника Благовещения).].
Бог лишил их и «плодов древа жизни», ибо они могли бы давать лишь магическое бессмертие; без духовного на него права, и оно повело бы к новому падению [Как указание опасности новых люциферических искушений при бессмертии следует понимать печальную иронию слов Божьих: «вот
Адам стал как один из нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от древа жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно» (3:22).].
Господь Иисус есть
Бог, Второе Лицо Пресвятой Троицы, в Нем «обитает вся полнота Божества телесно» [Кол. 2:9.]; как
Бог, в абсолютности Своей Он совершенно трансцендентен миру, премирен, но вместе с тем Он есть совершенный Человек, обладающий всей полнотой тварного, мирового бытия, воистину мирочеловек, — само относительное, причем божество и человечество, таинственным и для ума непостижимым образом, соединены в Нем нераздельно и неслиянно [Это и делает понятной, насколько можно здесь говорить о понятности, всю чудовищную для разума, прямо смеющуюся над рассудочным мышлением парадоксию церковного песнопения: «Во гробе плотски, во
аде же с душею, яко
Бог, в рай же с разбойником и на престоле сущий со Отцем и Духом, вся исполняя неописанный» (Пасхальные часы).].
Поэтому всякое нечто:
бог ли или человек, небо или
ад, ангелы или демоны, — имеет одну природу или сущность, как в системе Спинозы единая абсолютная субстанция существует в бесконечном множестве атрибутов и модусов.
Для такого отравленного бытия, не имеющего в себе положительной силы бессмертия, жизни вечной в
Боге, пассивное бессмертие, т. е. простое отсутствие смерти, было бы величайшим бедствием,
адом на земле.
Ева не создается новым творческим актом, как
Адам; ее изведением не нарушается субботний покой, которым почил
Бог после творения мира и человека; в нее не было особо вдохнуто
Богом дыхание жизни, ранее сообщенное Адаму.
Ада Бог не создал, так же как и смерти [«
Бог не сотворил смерти» (Прем.
Понятие Jungfrau Sophia резко отличается внеполовым, точнее, полувраждебным характером: вообще вся система Беме отмечена отсутствием эротизма и типической для германства безженностью (которая дошла до апогея в гроссмейстере германской философии Канте). «Die Bildniss ist in Gott eine ewige Jungfrau in der Weisheit Gottes gewesen, nicht eine Frau, auch kein Mann, aber sie ist beides gewesen; wie auch Adam beides war vor seiner Herren, welche bedeitet den irdischen Menschen, darzu tierisch» [Образы Божий, которые принимает вечная Дева в качестве мудрости
Бога, не есть ни мужчина, ни женщина, но и то и другое; как и
Адам был и тем и другим перед своим Господом, чем отличался смертный человек от животного (нем.).] [Ib., Cap.
Человек создан
Богом как не только двуединое существо —
Адам и Ева, но и многоипостасное — семья, как это явствует из благословения Божия: «Плодитесь и множитесь и наполняйте землю» [Быт. 1:28.].
Она остается одной и той же в основе и тогда, когда
Адам «давал имена» животным, осуществляя тем самым свою софийную связь с миром, и тогда, когда падшее человечество, после изгнания из рая, обречено было в поте лица возделывать проклятую
Богом землю.
Он есть воистину
Бог, ибо «в Нем обитает вся полнота Божества телесно» (Кол. 2:9), но и воистину человек, второй
Адам: «первый человек из земли перстный, второй человек Господь с неба» (1 Кор. 15: 47).
«
Адам познал Еву, жену свою, и она зачала и родила Каина и сказала: приобрела я человека от
Бога.
Воплотившийся
Бог до конца разделил судьбу испорченного грехом мира и человека, до крестной муки и смерти [«На землю сшел еси, да спасеши Адама, и на земли не обрет сего, Владыко, даже до
ада снизшел, еси ищай» (Утреня Великой Субботы, Похвалы, статья первая, ст. 25).], и все отдельные моменты земной жизни Спасителя представляют как бы единый и слитный акт божественной жертвы [Интересную литургическую иллюстрацию этой мысли мы имеем в том малоизвестном факте, что богослужения пред Рождеством Христовым включают в себя сознательные и преднамеренные параллели богослужению Страстной седмицы, преимущественно Великой Пятницы и Субботы, и отдельные, притом характернейшие песнопения воспроизводятся здесь лишь с необходимыми и небольшими изменениями.
Такое отнесение
ада в божеское естество должно быть отвергнуто вместе с принципиальными предпосылками «физики
Бога» и, общим бемовским монизмом.
Кто
Бога возлюбит, его не забудет,
Часто вспоминает, тяжело вздыхает:
«
Бог ты, наш создатель, всяких благ податель,
Дай нам ризы беды и помыслы целы,
Ангельского хлеба со седьмого неба,
Сошли к нам, создатель, не умори гладом,
Избави от глада, избави от
ада,
Не лиши духовного своего царства...
«Рыскает он, — поучала учеников Анисья Терентьевна, — рыскает окаянный враг Божий по земле, и кто,
Богу не помолясь, спать ляжет, кто в никонианскую церковь войдет, кто в постный день молока хлебнет аль мастерицу в чем не послушает, того железными крюками тотчас на мученье во
ад преисподний стащит».
Вера в вечный
ад есть вера в то, что последнее слово принадлежит дьяволу, злому
Богу.